Журнал `Юность`, 1973-2 - Журнал «Юность»

Но были и такие, кто посчитал, что подвиг Мерзлова был напрасным. И вывод такой вытекал из бесспорного в общем-то утверждения, что человек в нашем обществе, жизнь его дороже всего на свете, и уж тем более дороже такой «железки», как трактор.

И вот Симонов размышляет, почему Мерзлов всетаки поступил так, как поступил, и почему он поступил правильно и не мог бы поступить иначе. Размышления его имеют самое прямое отношение к нашему разговору.

Поступок Мерзлова, утверждает писатель, который в деталях познакомился с обстоятельствами трагедии и не один час провел с отцом и матерью героя, поступок Мерзлова не был просто вспышкой мальчишеской отчаянности, бездумным, лихим вызовом. На смертельный риск пошел человек твердый, человек с самообладанием, решивший исполнить свой долг так, как он его понимал. Он считал своим долгом спасти свой трактор и считал, что сумеет это сделать. А смертелен или не смертелен риск, на который человек в таких случаях идет, выясняется чаще всего не сразу, а потом, когда все уже совершилось. И вся трудность в том и состоит, что меру риска невозможно заранее взвесить на медленных аптекарских весах. Когда время не ждет и надо или рисковать, или нет, тот, кто начинает слишком долго размышлять над мерой риска, тот в результате вообще чаще всего не рискует, не жертвует…

И спрашивается, заключает свою мысль писатель, на что способен человек, живущий в постоянном сознании того, что его жизнь дороже всего остального?

Тот, кто в решительное мгновение начнет считать, что сколько стоит, ради чего есть основания рискнуть, а ради чего нет?

Вот такой дилеммы для наших героев, как и для их младшего товарища, комсомольца наших дней, не существовало.

Хотя все они, как мы убедились, даже Николай Островский, знали минуты сомнений, колебаний, отчаяний. Так же, как ведомы им были и многие другие человеческие слабости. «О, конечно, я не твердокаменная, да и не просто каменная. И поэтому мне сейчас так тяжело. Никого вокруг, а я здесь последние дни. Вы думаете, меня не смущают всякие юркие мыслишки, мне не жаль, что ли, бросить свое уютное жилище и идти в неведомое? О-о, это не так, совсем не так…» — писала одна из младших современниц Островского.

В своей книге «Монкада» французский писатель Робер Мерль, идя по следам героев, прослеживает буквально шаг за шагом путь соратников Фиделя Кастро из Гаваны в Сантьяго де Куба, то, как они добирались из столицы до Монкады. Он ведь был до обидного прозаичным, их путь, в конце которого тех, кто его прошел, ждали смерть, пытки, тюрьма, преследования, но и вечная признательность потомков.

Одни группы ехали поездом, другие — автомобильным транспортом, кто на собственных потрепанных машинах, кто пассажирскими автобусами или даже на такси.

Дорога была по тем временам дальняя, изнурительная, полная всяких происшествий и неожиданностей, порою комических. Но ехали на этот раз по этой дороге люди с отнюдь не шуточными намерениями, полные драматических размышлений. Не все доехали до Сантьяго… И не только потому, что откровенно струсили, хотя были и такие. У одного действительно не выдержали нервы, другой попал в аварию, потому что сел за руль, не умея толком водить машину. Кто-то просто заблудился по дороге или в карнавальной веселой толпе, а кто-то опоздал на поезд, промешкав вроде бы в станционном буфете…

Это было совсем незаметно. На ферме Сибонней, под Сантьяго, где в нервной суматохе шли последние приготовления к штурму, не обо всех отставших даже и вспомнили… А они не от поезда отстали — от истории, от вечности… Отступничество, как и акт самоотверженности, выглядит порою весьма буднично.

Чаще это просто уступка себе, маленький компромисс, нерасторопность, рассеянность…

Да, в жизни человек постоянно находится перед лицом выбора решений, больших и малых. И не всегда дано ему предвидеть, какое из них окажется главным… Главное, наверное, в том, чтобы всегда быть верным лучшему в себе, тому, что Чернышевский называл чистотою нравственного чувства.

Таков еще один урок нам, преподанный судьбами, о которых мы говорили. Впечатляющи моральные законы нашего общества. Высоки и прекрасны наши идеалы, но сами по себе они не могут предопределить каждого шага человека, как бы сильно он им ни был предан.

Дневники, с которыми мы познакомились, наглядно и убедительно свидетельствуют о том, какое это нелегкое, порою мучительное, к тому же ещё и не знающее ни начала, ни конца занятие — то, что мы на воспитательном жаргоне называем «работой над собой». Как много духовных и физических усилий, какой постоянной внутренней сосредоточенности, целеустремленности, какого владения собой требует даже самое малое из того, что может быть названо свершением. Как долго и упорно надо идти к деянию!

В одной популярной современной песне, если правомерно, конечно, измерять популярность числом исполнений по радио или телевидению, есть такие слова: «Надо, надо, надо нам, ребята, жизнь красивую прожить. Надо что-то важное, ребята, в этой жизни совершить». Надо ли, надо ли, добавим от себя, говорить, как мало способны вдохновить такие вот приблизительные призывы кого-то к чему-то и как сильно они компрометируют ту высоту, на которую зовут подняться.

И это еще один вывод, обращенный, правда, уже не к тем, кто учится на примерах, а к тем, кто учит.

ЛЕОНИД ПОЛЯКОВСКИЙ

ПОЖИВЕМ, ПОИЩЕМ, ПОУДИВЛЯЕМСЯ, ВНЕДРИМ

Наука и техника

Леонид Поляковский — молодой ученый, кандидат технических наук, старший преподаватель МВТУ имени Н. Э. Баумана.

За внедрение метода измерения износа двигателей в условиях плавания судов ему присуждена премия Ленинского комсомола.

Сейчас Леонид Поляковский в соответствии с программой научного и культурного обмена между СССР и США стажируется в одном из американских университетов.

ОТЧЕГО «ХУДЕЮТ» МЕДЯКИ

Журналисты, которым приходится порой сообщать о достижениях современной науки и техники, любят писать, что наше время — «время искать и удивляться».

Звучит красиво, романтично. Не имея ни малейшего намерения принизить эту возвышенную формулу, я все же должен внести в нее элемент определенного рационализма. Меня как ученого, непосредственно связанного с инженерной практикой, более привлекает такая редакция: «Время искать и удивляться, находить и внедрять».

Увы, поэзия поиска в технике часто оказывается слишком далека от прозы внедрения новой технологии, изобретения, рационализаторского предложения. Почему, гак происходит, я выяснять в данной статье не собираюсь; просто фиксирую факт.

Я и мои коллеги занимаемся «старческой» болезнью техники — износом. Проблема эта древняя; она возникла в тот самый момент, когда наш далекий предок впервые пустил в ход только что изготовленное им кремневое рубило. Изнашивается все, чем мы пользуемся, — разница лишь в сроках, степени и, разумеется, последствиях износа. Свой век имеют и подметка ботинка, и победитовый резец, и хрупкое колесико наручных часов, и цепь деревенского колодца, и лопатки могучих турбин.

Вы поднимаетесь на второй этаж московского «Детского мира» по мраморным ступеням широкой лестницы. Кажется, износа им не будет, а их на самом деле уже несколько раз меняли. Велико ли усилие, с которым вы удерживаете монету? Но от прикосновений миллионов пальцев она стирается, истончается так, что становится невозможным различить корла» и «решку». В Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку те же пятаки «худеют» быстрее, чем, скажем, в Вологде, за счет дополнительного износа в автоматах метро.

До определенного предела износ гого или иного изделия нам не мешает, мы продолжаем им пользоваться. Но рано или поздно наступает тот критический момент, когда обувь нужно отдавать в починку, а судно отводить в док для ремонта. В обоих случаях очень важно вовремя поймать этот самый момент. Из-за незамеченной дырки в подошве можно промочить ноги и схватить простуду. В открытом море отказ изношенной машины грозит уже катастрофой.

Словом, сама жизнь с неизбежностью породила важную техническую науку об износе. Как и в любой иной, в ней существует много направлений. Все они связаны с так называемыми износными испытаниями, которые, к сожалению, пока что грешат многими недостатками. Они слишком продолжительны, трудоёмки и малодостоверны.

ПРОСТОЕ, В СУЩНОСТИ, ЯВЛЕНИЕ

Самый процесс испытаний для измерения износа в технике достаточно сложен. Ведь на любую деталь любого механизма в ходе его эксплуатации действуют десятки различных факторов. Чтобы правильно определить долговечность этой детали и всего механизма, нужно точно оценить влияние каждого фактора и в отдельности и в их совокупности. К тому же приходится учитывать, что это влияние при одних условиях может быть положительным, при других — отрицательным.